Этапы свадьбы и свадебные чины

В крестьянской среде употреблялись покупные и домашние косметические средства, растения (бодяга и др.). В ларце или в шкатулке, которую жених через дружку дарил не­весте, среди разных туалетных при­надлежностей — «бела мыльца ду­ховитого», «частозубой расчесочки» — находились — белила и румяна. Эти «мазилии», как их называли в конце XIX—начале XX в., употребляли главным образом в небольших горо­дах и среди крестьян северной и центральной   Полосы   России,

Румяна и белила в составе .подар­ков жениха отмечены в Вологодской, Архангельской, Пермской губер­ниях, в Калязинском у. Тверской губ., в Малоархангельском у. Ор­ловской губ., в Калужской губ. (среди купцов и мещан) и у каза­чества. Как описал Н. Г. Ордин, невеста и ее подруги в пригородных селениях г. Сольвычегодска, бе­лились свинцовыми белилами и ру­мянились сандальной настойкой до бани, а в бане поддавали пару, чтоб «белила и румяна скорее «впарились» в лицо (Ордин, 1896, 72). Этот обы­чай отражался в песнях. Так, в во­логодской песне, исполнявшейся на девиншике, говорится: «Погляди, ро­дима матушка, каково я нарядилася, каково набелилася, каково нарумя­нилась» (Иваницкий, 1890, 80). В од­ной из песен Чердынского у. поется: «Она белится, -румянится, хорошо наряжается»     (Зырянов,  1969,  б/с).

На Пинеге в. состав свадебного ритуала входил обряд белил, кото­рый заключался в том, что жених давал деньги на белила. Он опускал их в рюмку с вином, откуда невеста доставала их, или давал деньги ей в руку. По этому поводу устраива­лось угощение (Колпакова, 1929, 30— 31).

О применении косметики невес­тами на Украине, Белоруссии и на юге России известно мало. Сущест­венное значение она имела на край­нем юге, в частности у казачества. Терские казачки были весьма ис­кусны в косметике: брови и ресницы сурьмили, румянились и белились (Заседателева, 1976, 327).

Особенности одежды невесты и жениха

Одежда невесты резко различалась в досвадебный период и после венца,

что связано с делением русской свадьбы на первую — печальную — часть и вторую — веселую, празд­ничную. Разница в одежде этих пе­риодов особенно резко отражена в юж­норусских губерниях. Б. А. Куфтин писал, что невеста в Касимовском и Спасском уездах Рязанской губ. надевала «горемычную» поневу с бе­лой холщовой прошвой, которую но­сили «по печали», в случае смерти кого-либо из родных, и лишь после венца, дома, она меняла «горемычную» поневу на праздничную (Куфтин, 1926, 55). Рубаха невесты была без всякой «лишвы», т. е. без украше­ний. Невеста в Калужской губ., например, отправлялась под венец в «бабской одежде», но во всем пе­чальном: надевала не слишком ра­зукрашенную поневу, белую без крас­ной отделки рубаху и белый пла­ток — покрывало. И лишь только после свадебного стола у молодого молодайка меняла «печальную» по­неву, лишенную украшений (кото­рую перед венцом надевала на нее крестная мать), на украшенную на­шивками позумента, кумача, лент и блесток (Гринкоеа, 1928, 17—36).

Иногда невеста венчалась в. де­вичьем сарафане и в легком шерстя­ном кафтане черного цвета с белым платком на голове, которые обычно надевали при трауре (Скошшский у. Рязанской губ.). По сведениям из Пронского ' у. той же губернии, на девиншике невеста сидела в заднем углу избы, в валенках (даже летом), в шушпане и черном платке (Ман­суров,  1929,  17).

В Тамбовской губ. невеста ходила в особой «печальной» одежде — в простой поньке и рубашке без ку­мачовых ноликов (вставок) с чер­ными рукавчиками (Моршаиский у.; Гаген-Торн, 1926, 175). В 1920-х го­дах в Калужской губ. сохранилась память   о  венчальной  женской  иу-бахе из тонкого холста,  без «пеое-тычки» или «заборки» (красного тка­ного  узора) - «кругом  усе   белые» с долгими узкими рукавами, дохо­дившими до подола, которую наде­вали только к венцу с китайкой -сарафаном.