Этапы свадьбы и свадебные чины

1890,  273).  Гости,  взяв ру­баху,  отправлялись   под предводи­тельством дружки к родителям не­весты   (Чубинский,   1877,   450);   или свекровь   выносила   рубаху  на   та­релке, взмахивала   ею 2—3 раза и убирала;  сваха  наряжала  веник  и плясала с ним (Юрьевецкий у. Ко­стромской губ.).  Иногда целопшую рубаху возили, как знамя, по селе­нию, но в начале XX в. это было уже редкостью. Рубаха была знаком «чест­ности» молодой и пир по поводу це-лошной рубахи назывался в некото­рых местах калинкой (Курская, Орен-бургская,    Саратовская    губернии). Калина символизировала потерю де­вичества  у  всех  трех  восточносла­вянских народов. Ею украшали венки для     молодых,     шаблю,     каравай и т. д.

Обряды   с   рубахой-калинкой,    а также с украинским кураговом, де­монстрировавшие поведение невесты, вероятно, имели значение не только и даже не столько для брачащейся •пары, сколько для всего коллектива, так как он принимал в этих обрядах самое активное участие. Следует от­метить,  что  прежде требование не­винности  предъявлялось  не  только невесте,  но и жениху  (Заполъский, 1893,  32).  У белорусов,  например. ни  невеста,   ни  жених  никогда  не садились  на  посад,   на  дежу,   если невинность  того или другого  была нарушена. Существовало представле­ние, что сказавшему неправду, впо­следствии не будет счастья.

Винности  исчезло   раньше,   чем   по отношению к невесте, к которой это требование сохранялось в некоторых местах    до    XIX—начала   XX   в. Однако первоначальный смысл этих обрядов был забыт. Вероятно, прав Е. Г. Кагаров, который, основываясь на работах ряда исследователей, ут­верждал,   что   обряды   с   целодшой рубахой связаны с представлениями о заключающейся в ней апотропейнбй и  оплодотворяющей  силе   (Кагаров,