Роль одежды в погребальных ж родильных обрядах

Муж играл значительную роль при родах, особенно его одежда. Если он присутствовал при родах, то должен был выполнять все указания повиту­хи.  В Олонецкой губ. муж должен был, сняв сапог с правой ноги, поить роженицу водой, развязывать пояс, прижимать   коленом   спину   жены, все эти действа будто бы ускоряли роды (Харузина,  1906, 89).  Иногда повитуха для этой же цели посылала его ломать изгородь (Юрьевецкий у. Костромской губ.) или к священнику, просить его открыть царские врата и  т.   д. торое отметила В. Н. Харузина в Олонецкой губ., означавшее из­вестную подчиненность или во вся­ком случае признание авторитета жены в момент родов. О значении правой ноги и обуви с правой ноги говорилось в главе I.

Роженицу нередко заставляли пе­решагнуть через мужа или же через его одежду (Тульская и другие гу­бернии). Украинка перешагивала че­рез гат1 мужа (Жаткович, 1896, 21) или же их развешивали около ее ног. При  тяжелых  родах,  по  указанию повитухи, роженица утиралась муж­ниной   шубой   (Владимирская  губ.; Соболев, 1912, 45). От одежды мужа, являвшейся   как   бы   его   заменой, также ждали облегчения. Мужская одежда, как увидим из дальнейшего, широко   использовалась   для   ново­рожденного.

Если ребенок родился в пленке — сорочке, это считалось для него большим счастьем и сулило благопо­лучие всей семье. Сорочку засуши­вали и носили на кресте «для счастья» (Костромская губ.; Маслова, 1940-е годы). Мать хранила сорочку и вру­чала ее будущему мужу дочери или жене сына. В случае смерти сорочку клали с покойником в гроб, но при этом считали, что благополучие семьи покойного остается в его доме (Ни-кифоровский, 1897, II)'¹¹.

После родов женщина прятала во­лосы под головной убор. У гуцулов, если ребенок родился у незамужней, то ей заплетали волосы по-чш1дин-ски — по-женски и повязывали фуст-ку (хустку), однако способ новязы-вания был иным. Девушку называли покриткой (Доникгв, 1918, 94).

По окончании родов можно было посещать роженицу. В Гороховец-ком у. Владимирской губ. у бани вывешивали ее рубашку, это являлось знаком, что роды кончились и мать с ребенком можно навещать (Завой-ко,   1914,  171).  Приходили родные, соседки,    что     называлось   отведки (рус),   наведки   (укр.),   у   провидки (бел.);  обязательно  приносили  что-нибудь      «на      зубок» — продукты, одежду, ткань и т. д. На крестины приглашалась вся деревня, но при­ходили  не  все.   Приглашение  всех домохозяев селения возлагало как бы ответственность общества за судьбу матери и новорожденного, оно как бы принимало их под свою защиту (Хе-1еп1п,   1927,  295).  Круг  участников родильных  и  крестильных   обрядов был более узким,  чем свадебных и похоронных.

Одежда ребенка

Родившегося   ребенка   завертывали в рубаху отца, непосредственно с не­го снятую: «чтоб ребенок был здоров, не   плакал,   чтоб   отец   жалел   его» (Дурасов, 1977а). В Подольской губ. «первой   одеждой»    новорожденного был  отцовский  сюртук, жилет, ру­баха  или  даже   кожух   отца,   чтоб отец любил его (КазимЬр, 1907, 209). Перед крещением (которое соверша­лось в церкви или дома) повиваль­ная бабка купала ребенка, заверты­вала   его   в   «мущинскую»   рубаху, завязав  в   ее  рукав   хлеб  с  солью (чтобы с ребенком ничего не случи­лось [Романов, 1912, 331—332; Сав­ченко,